вид каждой вещи вокруг придавали месту дух некоей подземной ораторской кельи, вроде молитвенной комнаты Питера Отшельника. Но катушки со снастями, свёртки холста, фрагменты одежды и беспорядочные кучи мусора создавали диссонанс с этим впечатлением. Две двери, по одной с каждой стороны, вели в крошечное небольшое государство – комнаты, которые местами также были замусорены. Среди других вещей имелась большая коробка, обитая железом и крепко сколоченная, содержащая бочонок, частично заполненный порохом, половиной старого мачете, мешочком пуль и деталью секстанта – медной табличкой от крышки с именем производителя. Лондон. Сломанное лезвие мачете было очень ржавым и запятнанным, и железная рукоять тоже. Оно выглядело настолько печально, что я отвёл глаза.

Когда мы отодвинули маленькую дверь-трап, открывающую пространство ниже, называемое «пробег», свет упал на различные мачете и мушкеты, лежащие вместе по шесть-семь штук, как будто брошенные второпях.

Осмотревшись кругом и удовлетворившись сознанием, что через переборку каюты не было никакого прохода к передней части корабля, мы схватили мушкеты и мачете, пороховой бочонок и мешочек пуль и, сложив их на палубе, подготовились к посещению другого конца судна. Перед этим, однако, я зарядил мушкет и опоясался мачете. Но мой Викинг предпочёл свой гарпун.

На баке оказался подобный же беспорядок. Но оказалось и небольшое аккуратное логовище, убранное в одном углу и снабжённое травяными циновкой и подушкой, какие используются среди островитян этих морей. Это небольшое логовище смотрело на нас, словно присевший там леопард. И как оказалось, мы были недалеки от истины. Формой препятствия выступал морской сундук с крепким замком и, кроме того, чудовищно тяжёлый. Не слушая мольбы Ярла, я решил взломать крышку и обнаружил в сундуке разноцветную коллекцию дамских шляп и диковинные безделушки всех видов вместе с различными грубыми предметами ситцевого белья, которое, хотя и непонятно почему, было укорочено, в том числе нижняя и верхняя юбки, но означало их принадлежность к некоему женскому существу, наиболее вероятно, человеческой породы.

В этом сейфе также находился холщовый мешок, в котором звенели, как старые ржавые колокольчики, потемневшие медные болты и оцинкованные гвозди, влажные, зеленоватые монеты короля Карла (все – подлинные), сверх того – различные железные винты, разбитые долота и кофель-нагели. Проверенные на удар об крышку сундука доллары зазвенели ясным звоном, как колокола женского монастыря. Они были отложены Ярлом в сторону, как окончившие своё хождение, специально для особого случая, под воздействием его суеверных предчувствий. Верный своему королевскому сану, он любил истинную монету, хотя за границей, в море, нет земли, нет владений, где бы доллары и где всё это серебро стоили бы как древесный уголь или алмазы. Почти одна и та же вещь, говорят химики; но скажите это морским пехотинцам, говорят невежественные евреи и ювелиры. Пойдите, купите дом или судно, если сможете, с вашим древесным углём! Да, все леса в Канаде, сгоревшие дотла, не будут стоить одного знаменитого бразильского алмаза, хотя он по размеру не больше чем яйцо почтового голубя. Ах! Но эти химики – лгуны, и сэр Хамфри Дэви – обманщик. Многие бедняки, которых дьявол завёл в угольный бизнес, возможно, нашли свою удачу при помощи мотыги.

Снова пошарив в сундуке, мы обнаружили странные небольшие верёвки, очень истрёпанные и ветхие. В каждом углу имелся мощный зажим, вес которого, не сомневаюсь, утяжелял коробку. Зажимы почти конкурировали с замком, почти столь же большим, как они сами, так что я задался вопросом, какая же из этих деталей больше служила безопасности сундука. Проявив любопытство, мы подробно осмотрели вход, но не увидели никаких золотых луидоров, никаких румяных дублонов; ничего более, кроме трёх стопок оловянной посуды, тех, что используются в каюте судна, нескольких латунных винтов и медных табличек, которые, должно быть, принадлежали квадранту; вместе с описанной партией стекляруса были ещё и медные кольца, в то время как на внутренней части крышки была приклеена небольшая цветная репродукция, представляющая проституток, бесстыдных девиц, развлекающих расточительного молодого повесу.

Тут стоит ещё упомянуть, что во время изучения бака мы были несколько раз удивлены странными звуками наверху. И тотчас же, врезавшись в небольшой узел, вниз свалился большой главный блок, прямо через люк, едва не задев Корону моего Викинга, настолько близко и с такой точностью, которая не снилась и ювелирам. Это очень поразило нас, особенно Ярла. Но, приученный к странным скрипам мачт и снастей на старых судах в море и много раз избегавший беспризорных блоков, случайно падающих сверху, я мало думал о случившемся, хотя моему товарищу казалось, что шум несколько отличался от любого из подобных шумов, что он слышал прежде.

После небольшого дополнительного изучения мусора на баке, очень подивившись увиденному, мы поднялись на палубу, где оказались в такой же тишине, когда двигались к гакаборту, Небожитель подсознательно обращался ко мне шёпотом.

Глава XX

Шумы и предзнаменования

Для меня это был долгий день. Однако я склонен был полагать, что бригантина была не занята людьми, и желал, чтобы свет солнца явил этому предположению дополнительные доказательства.

Теперь, заметив перед посадкой на судно, что оно сидит довольно низко в воде, я понял, что это хорошо для акустики. Но на бак не было никакого прямого прохода, и я послал Ярла, чтобы выследить предполагаемых моряков в переднем отсеке квартердека, где, несомненно, они должны были прятаться. Тем временем я поискал ручной насос, который, как казалось, возможно, не так давно использовался; он был найден привязанным внизу к грот-мачте.

Внезапно Ярл подбежал ко мне, шепча, что все сомнения наши теперь рассеяны: весь алкоголь на борту оставался нетронутым. Он слышал неестественное чиханье, не принадлежащее человеку. Но к этому времени я был полностью убеждён, что мы были одни на бригантине. С тех пор я не смог установить земную причину сокрытия всей команды от пары моряков, с которыми, в случае оказания ими сопротивления, они смогли бы легко справиться. И, кроме того, предполагаемое волнение атмосферы, казавшееся чиханьем, по утверждению Ярла, имело место наверху мачты; непосредственно внизу, где я всё это время пребывал, не было ничего слышно. Поэтому, похвалив моего доброго викинга за чрезмерную чувствительность его слуха, я предложил ему больше не беспокоиться о его пиратских призраках и гоблинах, которые не существовали нигде, кроме как в его собственном воображении.

Не попавшись в сети, привязавшись узлом, мы сменились; и, хорошо осмотревшись, не обнаружили ничего, что представляло бы для нас какую-либо опасность. При определённых обстоятельствах, однако, этот осмотр судна был неплох, как возбуждающий сильное желание действовать. Это как почувствовать свой собственный пульс на последней стадии лихорадки. По предложению Небожителя мы теперь продолжили поиски вокруг центра бригантины по другой её стороне. Ведь до восхода мы желали изменения положения судна как можно меньше, боясь неожиданно напороться на рифы.

И здесь да будет сказано, что из-за всех его суеверных предчувствий относительно бригантины, приписывания ей неких фантастических свойств честный Ярл был, однако, чрезвычайно прямым и практичным во всех намёках и слушаниях относительно неё. В чём-то он напоминал моего друга, Его Преосвященство епископа Беркли, – воистину одного из наших духовных властителей, – кто, рассуждая о метафизике, считая все объекты простым оптическим заблуждением, был, вопреки этому, чрезвычайным материалистом во всём, что касалось непосредственно его самого. Доступу к вершинам сосен и обладанию небом предшествует способность к пониманию пудинга с изюмом ради того, чтобы прочитанные сентенции походили на зарождающиеся градины.

И в то время, пока мы были заняты обходом палубы, шепчущему Ярлу потребовалось пристать ко мне снова с его проклятыми подозрениями о гоблинах на борту. Он клялся грот-мачтой, что, когда фок-рей поворачивался, он услышал наполовину сдавленный стон из того угла: как будто один из его гоблинов прищемил